НОКАУТ ШВЕЙЦАРУ В «ШТАТСКОМ»
После Стрельцова боксер Виктор Агеев стал второй «сорвавшейся звездой» В 1977 году в Москву приехал Мохаммед Али - живая легенда бокса, только что отдавший титул сильнейшего боксера планеты Леону Спинксу. Перед матчем-реваншем с молодым выскочкой «порхающему, как бабочка, и жалящему, как пчела», Мохаммеду Али требовался адреналин - вот и решил проникнуть за «железный занавес». В Стране Советов его интересовали две встречи: с дряхлеющим руководителем «империи зла» Леонидом Брежневым и знаменитым советским боксером и тренером Виктором Агеевым.
Уже в аэропорту Агеев с удовольствием включился в импровизированный поединок, предложенный Мохаммедом. Фотографии шутливого боя обошли тогда многие издания. А потом Агеев ухитрился еще раз встретиться с американским другом - опосредованно. Виктор Петрович консультировал тогда одного из лучших советских любителей - Петра Заева, которому предстоял показательный бой с заокеанским чемпионом.В ряд ли мог себе представить маленький Витя Агеев, шустрый мальчишка с бандитской Пироговки, в результате каких перемен он окажется другом Мохаммеда Али, который сам проделал путь от уличных драк в бедных негритянских кварталах до титула абсолютного чемпиона мира.
Витя был типичным героем московских дворов. Сорвиголова, воровавший фрукты на Усачевском рынке и битый за украденную горсть ягод бдительным торговцем. Смышленый ребенок обмазал лицо сворованной малиной и вопил так сильно, что сбежавшийся на крик народ с позором изгнал садюгу-торговца, до крови измордовавшего бедного мальчишку.
Семиэтажный дом от Военно-политической академии им. Ленина - фактически общежитие: восемь корпусов, четыре подъезда. И тысячи две детей… Драки этаж на этаж, подъезд на подъезд. Футбольная площадка во дворе морга судебно-медицинской академии, дружба с цыганами из бараков напротив Новодевичьего, катание на плотах по монастырским прудам…
Первым тренером, давшим путевку в жизнь, для Агеева стал Вадим Фролович Коньков, «дядя Володя»… Вите тогда не было еще и четырнадцати… Именно Коньков привил мальчишке околдовавшую абсолютно всех невероятную манеру ведения боя, невиданную до сих пор открытую стойку с опущенными, не прикрывавшими голову руками. И очень скоро юный чемпион Москвы, а затем и Союза, стал кумиром не только знатоков спорта, но и всей передовой интеллигенции, подобно актеру Высоцкому, поэту Евтушенко, футболисту Стрельцову. Некоторые считают, что знаменитая «Песня о сентиментальном боксере» была написана Высоцким именно про Агеева. А в шестидесятом году началась уникальная беспроигрышная - из тридцати четырех боев - серия международных встреч.
Виктор Агеев вспоминает:
- Приехала к нам сборная Лондона. Первый международный бой. Вышли на ринг. Я длинный, но противник выше меня. Я чего-то разозлился, махнул правой рукой, смотрю влево, вправо - его нет. Потом чуть о него не споткнулся. Он лежит, а я даже не почувствовал, отчего он лег.
В тот год перед каждым поединком, даже с самыми сильными соперниками, Агеев безоговорочно верил в свою победу. Флегматично говорил тренеру: «Дядя Володя, я все равно выиграю».
Вершиной его международной славы стало признание лучшим боксером континента. В Риме он во второй раз выиграл титул чемпиона Европы. Здесь же, в Риме, Агеев был удостоен аудиенции у Папы Римского и его благословения.
Один из подошедших к герою дня корреспондентов спросил, чем чемпион занимается в свободное время. Агеев, успевший обмыть и победу, и аудиенцию у понтифика, без задней мысли брякнул: «Ворую!». Шутка не удалась. Дома спортивные чиновники и комсомольские вожди затаскали боксера по кабинетам, требуя объяснений подобной дискредитации образа советского спортсмена. Маска шутника и балагура, гуляки праздного - еще одна ипостась Виктора Агеева. Небезопасная…
Великое множество историй о похождениях Агеева, о драках, о загульных маршрутах от Сандуновских бань до аэропорта Внуково, где буфет работал круглосуточно, распространялось по жадной до слухов Москве - весь город обсуждал, например, как великий боксер легким движением руки и будучи изрядно навеселе поймал на лету воробья… Славе гуляки немало поспособствовала и статья в «Советском спорте», описывающая ночную драку Агеева, направлявшегося из кафе «Лира» в ресторан ВТО. Кровожадностью Тайсона Агеев никогда не отличался, в драку первый не лез. Но иногда без этого не обходилось…
Хрущевская кампания против «звездной болезни», ярким примером которой стало показательное «развенчание» Эдуарда Стрельцова, была по сути кампанией против непохожести, независимости, оригинальности. Виктор Агеев стал второй «зарвавшейся звездой». Поводом для наказания стала драка в ресторане «Метрополь». Агеев забыл на столе сигареты - решил вернуться. Швейцар пропустил, а другой - в штатском - остановил. Слово за слово - «штатский» хватает Агеева за плечи и пытается сделать подсечку. Одним словом, потерпевший, оказавшийся милицейским капитаном, заработал сломанный нос и сотрясение мозга. Агеева посадили в СИЗО…
Во второй раз Агеев попал в следственный изолятор опять-таки из ресторана. И тоже за драку. Когда выяснилось, что задержанный ранее судим, печальный финал стал неизбежен - суд, тюрьма, лагерь.
Пребывание в лагере в Коми могло не раз закончиться для Агеева трагически. Его чуть не забили монтировками. Потом - чуть не раздавили в переполненном «воронке». Однажды он чуть не замерз.П осле выхода на волю Виктор Агеев твердо решил изменить свою жизнь. Стать тренером. Даже необходимую на зоне татуировку решил не делать. «Я думал, как же детей буду тренировать с татуировкой», - рассказывал он позже.
Тренерские способности Виктора Агеева были очевидны, но весной 75-го, в разгар застоя, прежде чем стать тренером, нужно было получить московскую прописку, что человеку с двумя тюремными сроками сделать было практически невозможно. Помог Кобзон, который тоже занимался боксом и был даже чемпионом Украины. Он лишь внимательно посмотрел на Агеева и спросил: «А ты сможешь дальше жить нормально?».
Агеев-тренер породил о себе не меньше легенд, чем Агеев-боксер. В рассказах коллег и учеников он предстает этаким гуру, тренером-философом. Рыбаков и Лимасов, Соломин и Галкин, победитель знаменитого кубинца Эрреры легковес Анатолий Петров и первый чемпион России среди профессионалов Виктор Егоров… А еще - Николай Токарев, Сергей Кобзев, Виктор Карпухин. Такому послужному списку подопечных позавидовал бы любой наставник… Правда, принимал Агеев не всех, отбирая людей по определенным критериям. Складывалось ощущение, что он более, чем на спортивные задатки, обращал внимание на состояние духа.
Педагогические и тренерские приемы Агеева часто были оригинальны. Когда на сборах спортсмены попросили расслабиться, он позволил. Даже сам налил им шампанского. А когда ученики выпили, стал нещадно их колотить. Должны были отказаться!
Вспоминает Виктор Рыбаков: «Когда я по окончании раунда подходил к углу, где он мне секундировал, Агеев неторопливо брал табуреточку, неторопливо поднимался по ступенькам к рингу. Поднимался, поднимался. Тут опять звучал гонг к бою. Он разводил руками и говорил: «Извини, не успел». А в другой раз в перерыве рассказывал мне анекдот».Т ренерская судьба Агеева оказалась нелегкой. Нелепый проигрыш Рыбакова в полуфинале московской Олимпиады похоронил главную мечту Виктора Петровича - об олимпийском золоте. Следующие игры, в Лос-Анджелесе, советское руководство решило бойкотировать, наказали тем самым прежде всего своих, в том числе и Агеева, лишив его главного стимула в работе.
Честолюбие подталкивало воплотить олимпийские грезы хотя бы в учениках. Но и этому не суждено было свершиться. Крутые перемены, обрушившиеся на страну в конце 80-х, подвигли Виктора Петровича на новые, поворотные для своей судьбы решения. Не желая больше мириться с полунищенским существованием, которое влачили большинство его коллег-тренеров, он решил посвятить себя развитию профессионального бокса.
Коллеги избрали его президентом Федерации профессионального бокса России. А Всемирная боксерская ассоциация (WBA) сделала его членом своего исполкома.
- Агеев по-прежнему непредсказуем, - говорит Виктор Рыбаков. - Я не удивлюсь, если прочитаю, что Виктор Петрович стал премьер-министром России. Лучшие его дни еще впереди.
В древней китайской книге перемен «Иц-зин» говорится, что человек, утративший способность к развитию, к переменам внутри себя, подобен засыхающему дереву. Это не про Агеева.
Светлана СЕТУНЬСКАЯ
— чемпион Европы (1965г. и 1967г.) в среднем весе,
— чемпион СССР (1963г., 1965г., 1966г. и 1967г.) в среднем весе,
— заслуженный мастер спорта СССР (1967),
— заслуженный тренер СССР,
— президент Федерации профессионального бокса России,
— первый вице-президент Паназиатской боксёрской ассоциации (PABA),
— член исполкома Всемирной Боксёрской Ассоциации (WBA).
Виктор был типичным героем московских дворов. Боксом начал заниматься в 13 лет под руководством тренера Владимира Фроловича Конькова. И очень скоро он — юный чемпион Москвы, а затем и Союза, стал кумиром не только знатоков спорта, но и всей передовой интеллигенции.
Из воспоминаний Андрея Баташева: «Шла тренировка сборной СССР, готовившейся к чемпионату Европы. В тот год блеснул литовский средневес Струмкис, выигравший у самого Бориса Лагутина, и все тогда только и говорили о нём. На ту тренировку приехали и киношники, которых тоже интересовал Струмкис. Его вывели в ринг, а в пару поставили Агеева. Боксёры начали спарринговать, а я, пока они прощупывали друг друга, на миг отвернулся и посмотрел в другой конец зала, где тренировался Лагутин. Вдруг послышался звук от падения чего-то тяжёлого. Обернувшись, я увидел, что Струмкис лежит на полу и из-под шлема у него – из носа и ушей – течёт кровь. Агеев же стоял в углу ринга и то ли поправлял шнурки на перчатках, то ли сдувал с них пылинки. Виктор был так этим занят, что невозможно было подумать, что пару секунд назад произошло в ринге… »
«Кто-то уже бывал на боях Виктора Агеева, и по трибуне идёт шепоток: этот русский, Агеев - тореро на ринге. В устах мексиканца сравнение в высшей степени лестное. Тореро на ринге - это не только о манере боя Агеева в открытой стойке, умело играющего с человеком, способным нанести нокаутирующий удар. Тореро на ринге - это и о рыцарском стиле, где превосходство достигается не за счёт случайных промахов соперника, а за счёт высокого искусства. Тореадор живет для зрителей в кричащем, ярко-красочном мире смелости и отваги. Они дышат одним воздухом с ним и живут его желаниями. Тореро - лучший из них, самый смелый, храбрый и умелый «.
Так писала о заслуженном мастере спорта СССР по боксу Викторе Агееве в своей книге «Равновесие» неоднократная олимпийская чемпионка Л.Латынина, и уже на основании этого отрывка можно сделать вывод, что он был атлетом незаурядным.
Конечно, самым притягательным для болельщиков в Агееве была его стойка. И действительно, внешне бой с участием армейца проходил необычно - он так низко держал руки, что оставлял голову полностью открытой, предоставляя соперникам наносить удары с любой дистанции. Но когда, выждав наиболее удобный момент, те на самом деле шли вперёд, Агеев моментально искусно уходил в сторону, одновременно нанося точный, разящий удар, который частенько решал исход поединка в его пользу задолго до окончания встречи.
Подобная манера боя была основана на поразительной реакции Виктора Петровича, которой, по единодушному мнению авторитетных специалистов, отличался он один. Как и всё новое, такая тактика долгое время вызывала немало споров, в том числе и среди руководителей Федерации бокса СССР. Вот что пишет в книге «Воспоминания боксёра» по этому поводу замечательный советский спортсмен и тренер К. Градополов.
«Тренеры сборной команды, заботясь о прочности защиты своих питомцев, никак не могли согласиться с этой рискованной тактикой «мнимого раскрытия» и требовали, чтобы Виктор Агеев поднял ладони на уровень головы. Но изменить эту, казалось бы, незначительную деталь было не так легко. Это значило бы вмешаться в установившуюся манеру боя Агеева, нарушить его индивидуальность. И он оставался самим собой, неизменно вызывая восторг у почитателей своего таланта» .
Только убедительные победы Агеева на крупнейших всесоюзных (чемпион СССР (1963г., 1965г., 1966г. и 1967г.) и на международных соревнованиях (чемпион Европы 1965г. и 1967г.) убедили оппонентов в эффективности его открытой стойки. Правда, рекомендовать её кому-то тренеры откровенно опасались. С тех пор, как армеец покинул большой ринг, прошло достаточно много времени, но его тактика взята на вооружение единицами. В чём тут дело?
«Такой вопрос Б.П.Супов задал самому Виктору Петровичу (интервью, август 1983г .).
- Свой стиль, манеру боя каждый находит самостоятельно ,- говорит В. Агеев. - Копировать кого-то ни к чему . Особенно сложно нам, тренерам, работать с теми юношами, которые привыкли в своих секциях во всём походить на прославленных чемпионов. Нет, плохого в этом, конечно, ничего нет, но надо подбирать себе кумира, так сказать, с учётом собственных возможностей.
Б.П.Супов - Видимо, вам в этом плане в своё время повезло…
В.П.Агеев - Так оно и было. Владимир Фролович Коньков, у которого я начинал заниматься в секции на стадионе «Химик» (был такой прежде на месте нынешних Лужников), никогда не подавлял индивидуальность своих воспитанников. Помню, Коньков никогда не настаивал на своём, замечая несогласие ученика. Он предпочитал, чтобы мы убедились в собственных ошибках на практике. Владимир Фролович никогда не делал разницы между нами, например, при первой возможности старался достать билеты для всех во Дворец спорта Лужников, где в конце 50-х годов нередко проводились различные турниры. А жили участники соревнований, как правило, в гостинице «Спорт», в холле которой часто и готовились к поединкам. Захватив из секции перчатки, я приходил в гостиницу, чтобы участвовать в спарринге с кем-нибудь из мастеров высокого класса. Видимо, незаметно для себя старался перенять понемногу всё лучшее у Енгибаряна, Шаткова, Папазяна. Ведь моими соперниками были все - от «мухачей» до тяжёловесов.
Б.П.Супов - Так, значит, ваша манера боя выработалась благодаря разнообразию соперников?
В.П.Агеев - В открытой манере я начал боксировать примерно через четыре года занятий в секции. На первых порах, как и всех новичков, меня обучали обычной стойке. Первая комбинация, которой я овладел под руководством Юрия Петровича Соколова, также не отличалась новизной - левой по туловищу, прямой правой в голову. Несколько позднее Евгений Иванович Огуренков обучил меня искусству бокса в ближнем и среднем бою, а Виктор Павлович Михайлов поставил сильный удар. Как известно, оба они владели этим в совершенстве, так что лучших учителей найти было практически невозможно. Что касается открытой стойки, то решение выступать на ринге именно так возникло само по себе. Удачные поединки убеждали меня в том же. В общем, менять эту стойку я никак не собирался.
Б.П.Супов - А не страдала ли от этого защита?
В.П.Агеев - В том-то и дело, что в подобной манере обороняться мне было лучше всего. Точнее, я взял за основу принцип: лучшая защита - это нападение. Идя вперёд с опущенными руками, сам я никогда не бил первым, в то же время получал идеальную возможность следить за действиями соперника. И когда тот наконец бил, я отвечал сильным встречным ударом. То есть в такой стойке и нападать и защищаться одновременно было удобнее всего.
Б.П.Супов - Но ведь были, наверное, и спортсмены, которые находили противоядие в бою с Агеевым…
В.П.Агеев - Конечно. Но ни один из них так и не убедил меня в ошибочности выбранной тактики. Самыми напряжёнными всегда оказывались встречи с двукратным олимпийским чемпионом Борисом Лагутиным. Мы провели четыре боя, и счёт оказался равным - 2:2. Любопытно, что в тех боях, где мне казалось, что я выиграл, победу присуждали Лагутину, и наоборот. В то время у меня уже была коронная серия: прямой левой - правой снизу - боковой левой - прямой правой, которая срабатывала почти всегда. Только с Лагутиным редко. С ним вообще было очень трудно боксировать на дистанции, уж очень крепко держался Борис на ногах. Оставались надежды на ближний бой, но здесь у него были свои козыри. Я бы сказал, что он обладал каким-то тягучим ударом, вроде и успеваешь зафиксировать начало атаки, но Лагутин всё же успевал добиться желаемого. Излюбленную стойку я менял не только в боях с ним, но и выходя на ринг против призёра чемпионатов страны Юрия Мавряшина. Атлетического сложения, Юрий считался признанным нокаутёром. Из 126 проведенных боёв в 74 боях он победил нокаутом. Согласитесь, на моём месте стойку поменял бы каждый. В противном случае риск оказаться на полу был слишком велик!
Б.П.Супов - А как воспринимали вашу манеру боя зарубежные соперники?
В.П.Агеев - Как ни странно, но за рубежом я всегда боксировал намного проще, видимо, там просто не знали о возможных последствиях контратак из открытой стойки, потому что иначе партнеры были бы осторожнее. Свой первый международный бой я провёл в Лужниках на матче Москва - Лондон. Запомнилось, как в восьмиунцевых перчатках чувствовался каждый сустав, мне даже показалось, что надо срочно менять тактику. Сам же бой запомнить не успел, потому что он продолжался всего несколько секунд: лишь дважды ударил, и соперник очутился на полу. Кстати, во многих международных встречах соперники хотели расправиться со мной как можно быстрее, а в результате, вкладывая всю силу в удар, нередко попадали кулаком… в пол. А всё потому, что, раскрываясь, я очень низко наклонялся. Ну, а остальное, как говорится, было уже делом техники. Всего я провел 45 международных встреч, и лишь в одной судьи отдали победу сопернику.
Б.П.Супов - Последние годы вы работаете в ЦСКА, тренируя как известных мастеров, так и молодых атлетов. Какие, на ваш взгляд, различия между боксёрами нынешнего поколения и вашего?
В.П.Агеев - Несколько лет я тренировал В.Рыбакова, В.Соломина, некоторых других сильных спортсменов. Сейчас под моим руководством в армейском клубе занимаются П.Галкин, выигравший золотую медаль на чемпионате Европы 1983г., призёр нынешней Спартакиады народов СССР В.Егоров и некоторые другие. И, конечно, все они заметно отличаются от спортсменов 60-х годов. Причём в некоторых аспектах бокса это сравнение не в пользу современных атлетов. Прежде всего, у них в целом послабее техническая подготовленность, хотя боксируют сейчас и быстрее, чем прежде, да и физически боксёры 80-х годов подготовлены основательнее. Мне кажется, что, решив так называемую проблему третьего раунда, наставники сейчас никак не могут найти золотой середины между технической и тактической подготовленностью. Видимо, из-за этого и меньше у нас стало ярких индивидуальностей, лидеров, на которых бы равнялись остальные. В ЦСКА мы имеем дело с уже готовыми мастерами, и менять манеру боя у них крайне сложно. Считаю, что решающее слово здесь должно оставаться за тренерами ДЮСШ, в которых ребята делают первые шаги.
Б.П.Супов - Над чем ещё наставникам юных атлетов следует трудиться особенно тщательно?
В.П.Агеев - Советовал бы обратить внимание на переходы от атаки к защите и, наоборот, на легкость передвижения на ринге. Необходимо также развивать у юношей способность к принятию верных решений в сложных ситуациях. Об этом, впрочем, отлично знает каждый тренер, однако успеха добиваются, увы, далеко не все. Теряем же от этого мы все вместе - констатировал Виктор Агеев.»
Спортивная карьера Агеева оборвалась в 1968 году. К сожалению, «звёздная болезнь», имеет, очень, частую тенденцию к проявлению, среди известных и титулованных спортсменов. Не обошла своим вниманием она и Агеева, когда он был исключён из сборной и лишён звания заслуженного мастера спорта за пьяную драку возле московского ночного кафе. Однако даже этот факт не вразумил талантливого боксёра. Спустя почти три года Агеев оказался замешан ещё в одном криминальном инциденте, который не позволил ему попасть ещё на одну Олимпиаду - в Мехико. На этот раз Агеев умудрился избить милиционера. За этот инцидент, в прошлом прославленного спортсмена, отправили в места не столь отдалённые, с реальным сроком заключения. Вышел, бывший спортсмен международного класса, только в 1975 году.
Пройдя, такие не очень приятные жизненные университеты, Агеев нашел своё место в жизни, став тренером.
Агеев-тренер породил о себе не меньше легенд, чем Агеев-боксёр. В рассказах коллег и учеников он предстаёт этаким гуру, тренером-философом. Рыбаков и Лимасов, Соломин и Галкин, победитель знаменитого кубинца Эрреры легковес Анатолий Петров и первый чемпион России среди профессионалов Виктор Егоров. А ещё – Николай Токарев, Сергей Кобзев, Виктор Карпухин. Такому послужному списку подопечных позавидовал бы любой наставник. Правда, принимал Агеев не всех, отбирая людей по определённым критериям. Складывалось ощущение, что он более чем на спортивные задатки, обращал внимание на состояние духа.
Педагогические и тренерские приёмы Агеева часто были оригинальны. Когда на сборах спортсмены попросили расслабиться, он позволил. Даже сам налил им шампанского. А когда ученики выпили, стал нещадно их колотить. Должны были отказаться!
Вспоминает Виктор Рыбаков: «Когда я по окончании раунда подходил к углу, где он мне секундировал, Агеев неторопливо брал табуреточку, неторопливо поднимался по ступенькам к рингу. Поднимался, поднимался. Тут опять звучал гонг к бою. Он разводил руками и говорил: «Извини, не успел». А в другой раз в перерыве рассказывал мне анекдот ».
Тренерская судьба Агеева оказалась нелёгкой. Нелепый проигрыш Рыбакова в полуфинале московской Олимпиады похоронил главную мечту Виктора Петровича – об олимпийском золоте. Следующие игры, в Лос-Анджелесе, советское руководство решило бойкотировать, наказали тем самым прежде всего своих, в том числе и Агеева, лишив его главного стимула в работе.
В конце 80-х Агеев стал одним из инициаторов развития в СССР профессионального бокса. В 1992 избран президентом Федерации профессионального бокса России, вошёл в руководство Всемирной боксёрской ассоциации (WBA) и Паназиатской боксёрской ассоциации (PABA).
16 октября 2002 года указом Президента Российской Федерации Виктор Петрович Агеев был награждён Орденом Почёта за заслуги в развитии физической культуры, спорта и многолетний добросовестный труд.
, СССР
Ви́ктор Петро́вич Аге́ев (7 июля , Москва , РСФСР , СССР) - советский боксёр , заслуженный мастер спорта СССР (1967), заслуженный тренер СССР , чемпион Европы ( и ) и СССР ( , , и ) в среднем весе, президент Федерации профессионального бокса России , первый вице-президент Паназиатской боксёрской ассоциации (PABA), член исполкома Всемирной Боксёрской Ассоциации (WBA).
Спортивная карьера
Чемпионат Европы по боксу 1965
- 1/8 финала: победа нокаутом в первом раунде над швейцарским боксёром Бауманном
- 1/4 финала: победа по очкам над боксёром из ГДР Юргеном Воигтляндером
- 1/2 финала: победа по очкам над итальянским боксёром Марио Касати
- финал: победа техническим нокаутом во втором раунде над болгарским боксёром Ангелом Дойчевым
Чемпионат Европы по боксу 1967
- 1/8 финала: победа техническим нокаутом в третьем раунде над голландским боксёром Германом Шерегардусом
- 1/4 финала: победа по очкам над шотландским боксёром Томом Имрием
- 1/2 финала: победа по очкам над румынским боксёром Ионом Ковачи
- финал: победа ввиду отказа от боя польского боксёра Витольда Стахурский
Манера вести поединок
Как-то по телевизору транслировали бокс. Соперником Агеева был поляк. Иосиф Бродский , переводивший в то время польских поэтов, проворчал, что Витя ему не понравился: «Дерется, словно хулиган на улице». Когда фразу передал Агееву, тот рассмеялся: «Он прав. Одной классикой не перехитришь - надо что-то из жизни тащить на ринг»
Напишите отзыв о статье "Агеев, Виктор Петрович"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Агеев, Виктор Петрович
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
И по трибуне идет шепоток: этот русский, Агеев - тореро на ринге. В устах мексиканца сравнение в высшей степени лестное. Тореро на ринге - это не только о манере боя Агеева в открытой стойке, умело играющего с человеком, способным нанести нокаутирующий удар. Тореро на ринге - это и о рыцарском стиле, где превосходство достигается не за счет случайных промахов соперника, а за счет высокого искусства. Тореадор живет для зрителей в кричащем, ярко-красочном мире смелости и отваги. Они дышат одним воздухом с ним и живут его желаниями. Тореро - лучший из них, самый смелый, храбрый и умелый".
Так писала о заслуженном мастере спорта СССР по боксу Викторе Агееве в своей книге "Равновесие" неоднократная олимпийская чемпионка Л. Латынина, и уже на основании этого отрывка можно сделать вывод, что он был атлетом незаурядным.
Конечно, самым притягательным для болельщиков в Агееве была его стойка . И действительно, внешне бой с участием армейца проходил необычно - он так низко держал руки, что оставлял голову полностью открытой, предоставляя соперникам наносить удары с любой дистанции . Но когда, выждав наиболее удобный момент, те на самом деле шли вперед, Агеев моментально искусно уходил в сторону, одновременно нанося точный, разящий удар, который частенько решал исход поединка в его пользу задолго до окончания встречи.
Подобная манера боя была основана на поразительной реакции москвича, которой, по единодушному мнению авторитетных специалистов, отличался он один. Как и все новое, такая тактика долгое время вызывала немало споров, в том числе и среди руководителей Федерации бокса СССР. Вот что пишет в книге "Воспоминания боксера" по этому поводу замечательный советский спортсмен и тренер К. Градополов .
"Тренеры сборной команды, заботясь о прочности защиты своих питомцев, никак не могли согласиться с этой рискованной тактикой "мнимого раскрытия" и требовали, чтобы Виктор Агеев поднял ладони на уровень головы. Но изменить эту, казалось бы, незначительную деталь было не так легко. Это значило бы вмешаться в установившуюся манеру боя Агеева, нарушить его индивидуальность. И он оставался самим собой, неизменно вызывая восторг у почитателей своего таланта".
Только убедительные победы Агеева на крупнейших всесоюзных и международных соревнованиях убедили оппонентов в эффективности его открытой стойки. Правда, рекомендовать ее кому-то тренеры откровенно опасались. С тех пор, как армеец покинул большой ринг, прошло достаточно много времени, но его тактика взята на вооружение единицами. В чем тут дело? Такой вопрос я задал самому Виктору Петровичу, с которым мы встретились на трибуне спорткомплекса "Олимпийский" во время боксерского турнира VIII летней Спартакиады народов СССР.
Свой стиль, манеру боя каждый находит самостоятельно,- говорит В. Агеев. - Копировать кого-то ни к чему. Особенно сложно нам, тренерам, работать с теми юношами, которые привыкли в своих секциях во всем походить на прославленных чемпионов. Нет, плохого в этом, конечно, ничего нет, но надо подбирать себе кумира, так сказать, с учетом собственных возможностей.
Видимо, вам в этом плане в свое время повезло...
Так оно и было. Владимир Фролович Коньков, у которого я начинал заниматься в секции на стадионе "Химик" (был такой прежде на месте нынешних Лужников), никогда не подавлял индивидуальность своих воспитанников. Помню, Коньков никогда не настаивал на своем, замечая несогласие ученика. Он предпочитал, чтобы мы убедились в собственных ошибках на практике. Владимир Фролович никогда не делал разницы между нами, например, при первой возможности старался достать билеты для всех во Дворец спорта Лужников, где в конце 50-х годов нередко проводились различные турниры. А жили участники соревнований, как правило, в гостинице "Спорт", в холле которой часто и готовились к поединкам. Захватив из секции перчатки, я приходил в гостиницу, чтобы участвовать в спарринге с кем-нибудь из мастеров высокого класса. Видимо, незаметно для себя старался перенять понемногу все лучшее у Енгибаряна , Шаткова, Папазяна. Ведь моими соперниками были все - от "мухачей" до тяжеловесов.
Так, значит, ваша манера боя выработалась благодаря разнообразию соперников?
В открытой манере я начал боксировать примерно через четыре года занятий в секции. На первых порах, как и всех новичков, меня обучали обычной стойке. Первая комбинация , которой я овладел под руководством Юрия Петровича Соколова, также не отличалась новизной - левой по туловищу, прямой правой в голову. Несколько позднее Евгений Иванович Огуренков обучил меня искусству бокса в ближнем и среднем бою, а Виктор Павлович Михайлов поставил сильный удар. Как известно, оба они владели этим в совершенстве, так что лучших учителей найти было практически невозможно. Что касается открытой стойки, то решение выступать на ринге именно так возникло само по себе. Удачные поединки убеждали меня в том же. В общем, менять эту стойку я никак не собирался.
А не страдала ли от этого защита?
В том-то и дело, что в подобной манере обороняться мне было лучше всего. Точнее, я взял за основу принцип: лучшая защита - это нападение. Идя вперед с опущенными руками, сам я никогда не бил первым, в то же время получал идеальную возможность следить за действиями соперника. И когда тот наконец бил, я отвечал сильным встречным ударом. То есть в такой стойке и нападать и защищаться одновременно было удобнее всего.
Но ведь были, наверное, и спортсмены, которые находили противоядие в бою с Агеевым...
Конечно. Но ни один из них так и не убедил меня в ошибочности выбранной тактики. Самыми напряженными всегда оказывались встречи с двукратным олимпийским чемпионом Борисом Лагутиным . Мы провели четыре боя, и счет оказался равным - 2:2. Любопытно, что в тех боях, где мне казалось, что я выиграл, победу присуждали Лагутину, и наоборот. В то время у меня уже была коронная серия: прямой левой - правой снизу - боковой левой - прямой правой, которая срабатывала почти всегда. Только с Лагутиным редко. С ним вообще было очень трудно боксировать на дистанции, уж очень крепко держался Борис на ногах. Оставались надежды на ближний бой, но здесь у него были свои козыри. Я бы сказал, что он обладал каким-то тягучим ударом, вроде и успеваешь зафиксировать начало атаки, но Лагутин все же успевал добиться желаемого. Излюбленную стойку я менял не только в боях с ним, но и выходя на ринг против призера чемпионатов страны Юрия Мавряшина. Атлетического сложения, Юрий считался признанным нокаутером. Из 126 проведенных боев в 74 боях он победил нокаутом. Согласитесь, на моем месте стойку поменял бы каждый. В противном случае риск оказаться на полу был слишком велик!
А как воспринимали вашу манеру боя зарубежные соперники?
Как ни странно, но за рубежом я всегда боксировал намного проще, видимо, там просто не знали о возможных последствиях контратак из открытой стойки, потому что иначе партнеры были бы осторожнее. Свой первый международный бой я провел в Лужниках на матче Москва - Лондон. Запомнилось, как в восьмиунцевых перчатках чувствовался каждый сустав, мне даже показалось, что надо срочно менять тактику. Сам же бой запомнить не успел, потому что он продолжался всего несколько секунд: лишь дважды ударил, и соперник очутился на полу. Кстати, во многих международных встречах соперники хотели расправиться со мной как можно быстрее, а в результате, вкладывая всю силу в удар, нередко попадали кулаком... в пол. А все потому, что, раскрываясь, я очень низко наклонялся. Ну, а остальное, как говорится, было уже делом техники. Всего я провел 45 международных встреч, и лишь в одной судьи отдали победу сопернику.
Последние годы вы работаете в ЦСКА , тренируя как известных мастеров, так и молодых атлетов. Какие, на ваш взгляд, различия между боксерами нынешнего поколения и вашего?
Несколько лет я тренировал В. Рыбакова , В. Соломина, некоторых других сильных спортсменов. Сейчас под моим руководством в армейском клубе занимаются П. Галкин, выигравший золотую медаль на чемпионате Европы 1983 г., призер нынешней Спартакиады народов СССР В. Егоров и некоторые другие. И, конечно, все они заметно отличаются от спортсменов 60-х годов. Причем в некоторых аспектах бокса это сравнение не в пользу современных атлетов. Прежде всего, у них в целом послабее техническая подготовленность, хотя боксируют сейчас и быстрее, чем прежде, да и физически боксеры 80-х годов подготовлены основательнее. Мне кажется, что, решив так называемую проблему третьего раунда, наставники сейчас никак не могут найти золотой середины между технической и тактической подготовленностью. Видимо, из-за этого и меньше у нас стало ярких индивидуальностей, лидеров, на которых бы равнялись остальные. В ЦСКА мы имеем дело с уже готовыми мастерами, и менять манер боя у них крайне сложно. Считаю, что решающее слово здесь должно оставаться за тренерами ДЮСШ, в которых ребята делают первые шаги.
Над чем еще наставникам юных атлетов следует трудиться особенно тщательно?
Советовал бы обратить внимание на переходы от атаки к защите и, наоборот, на легкость передвижения на ринге. Необходимо также развивать у юношей способность к принятию верных решений в сложных ситуациях. Об этом, впрочем, отлично знает каждый тренер, однако успеха добиваются, увы, далеко не все. Теряем же от этого мы все вместе - констатировал Виктор Агеев.
Б. П. Супов
В дополнение к статье документальный фильм про Виктора Петровича Агеева - "Виктор Агеев. Жизнь в ритме джаза" .
Сегодня многие истринцы были, мягко говоря, удивлены новостью об открытии в нашем городе Клуба бокса имени... Виктора Карпухина. Тем, кто жил в Истре в пресловутые «лихие 90-е», это имя очень хорошо знакомо, причем ассоциируется оно отнюдь не со спортом. «Карпуха» был одним из местных бандитских «авторитетов» и отличался необузданным нравом. Его жизнь закончилась взрывом на автостоянке на ул. Адасько.
Сегодня многие истринцы были, мягко говоря, удивлены новостью об открытии в нашем городе Клуба бокса имени... Виктора Карпухина. Тем, кто жил в Истре в пресловутые «лихие 90-е», это имя очень хорошо знакомо, причем ассоциируется оно отнюдь не со спортом. «Карпуха» был одним из местных бандитских «авторитетов» и отличался необузданным нравом. Его жизнь закончилась взрывом на автостоянке на ул. Адасько...
Торжественное открытие прошло с размахом: символическую ленточку перерезали легендарный боксер Виктор Агеев вместе с Романом Терюшковым, министром физической культуры, спорта и работы с молодёжью Московской области. И поскольку новость получила в соцсетях большой резонанс и вызвала возмущение истринцев, корреспонденты Истра.РФ взяли комментарии у нескольких лиц, в той или иной степени причастных к прошедшему вчера мероприятию. Мы задали один вопрос: «Как такое могло случиться?»
Бузлаева Елена Вячеславовна, п редседатель Комитета по физической культуре, спорту, туризму и работе с молодежью : «О том, что клуб назовут именем Карпухина, я не знала. Информация, которую донесли до меня и министра это то, что открывается филиал школы В.Агеева, действительно известного спортсмена насколько я знаю, его именем названа целая сеть клубов бокса. За неделю до открытия я приезжала в клуб, мы с руководством целый час обсуждали предстоящее событие (все-таки ожидался министр) - и речь шла только про имя Агеева, другое имя никто со мной не обсуждал.
Когда за полчаса до открытия я приехала к клубу, то была, как и большинство, думаю, коренных истринцев, шокирована, увидев имя Карпухина на баннере. Как спортсмена у нас в городе его никто не знал, личность была совершенно одиозная я и думать не могла, что такое возможно в Истре. Конечно, руководство клуба всегда охотно сотрудничало с нашим Комитетом, активно участвовало и помогало во многих мероприятиях, и мы не ожидали от них такого. Теперь мне даже неудобно перед областным руководством, очень некрасивая история. Думаю, администрация района не останется в стороне и вопрос о переименовании будет поднят».
Корсунов Владислав Николаевич, заместитель руководителя администрации городского поселения Истра : «Мы увидели имя Карпухина при открытии данного мероприятия, и для нас это было неожиданностью».
Хамин Алексей Николаевич, начальник Управления по информационной политике и связям с общественностью администрации Истринского муниципального района : «Прежде всего, это одна из школ Виктора Петровича Агеева, заслуженного мастера спорта СССР, чемпиона Европы, СССР и Президента Федерации профессионального бокса России. Уверен, что под патронажем легендарного спортсмена истринские мальчишки будут развиваться - как физически, так и морально - в правильном направлении».
Паршин Михаил, президент Школы бокса В.П. Агеева в Истре: «Виктор Агеев легенда бокса, школы бокса имени Агеева есть во многих городах России. Когда было принято решение открыть такую школу и в Истре, Виктор Петрович выразил желание, чтобы она была названа именем истринца, одного из его любимых и талантливых учеников, Виктора Карпухина. Мы не могли не пойти навстречу авторитетнейшему спортсмену. О том, что Карпухин в Истре известен меньше всего как спортсмен-боксер, мы не знали».
Истра.РФ будет следить за развитием событий надеемся, что достойный клуб обретет достойное имя.
